Вадим Тарасов: От разработки до внедрения — путь в 10 лет

Для коммерциализации проекта, разработанного в стенах исследовательского университета, вузу необходимо иметь собственные наработки, правильно выстроенные связи и финансирование заказчика. Одним из примеров успешного взаимодействия университета и компании является технология получения оксида алюминия высокой чистоты, разработанная НИТУ «МИСиС» по заказу корпорации «РУСАЛ». Разработка позволяет удешевить производство дисплеев для смартфонов в несколько раз.

Самое простое и в то же время самое сложное — соответствие ТЗ проекта

Обычно для того, чтобы проект перешел из стадии научно-исследовательской работы (НИР) в стадию опытно-конструкторской работы (ОКР), он должен пройти путь длиной в 7–10 лет. Если объяснять разницу между этими двумя этапами «на пальцах», можно сказать, что НИР — это исследования в лаборатории, при которых определяются физико-химические характеристики, механизмы основополагающих процессов, выясняется, как изменяются свойства веществ и соединений, как взаимодействуют между собой. ОКР, в свою очередь, уже опытное производство, воплощение этих исследований в технологические процессы.

В США и СССР в прошлом примерно по результатам 3 НИР был реализован один ОКР, а из 2–4 ОКР внедрялась в крупносерийное производство одна разработка — за прошедшие годы ситуация изменилась мало. До сих пор одна опытно-конструкторская работа из трех превращается в прототип. После этого она попадает на этап государственных испытаний и сертифицируется для дальнейшего серийного производства. Дальше происходит процесс освоения технологии, отрабатываются все технологии, вплоть до завершающего этапа «жизненного цикла изделия» — утилизации. Когда продукт попал в серийное производство, это означает замыкание цикла — то есть коммерциализация. На сегодняшний день самыми наукоемкими отраслями, проекты которых чаще всего коммерциализируются, являются ИТ и робототехника.

Требования к проекту, который может быть коммерциализирован, простые — и в то же время могут оказаться сложно выполнимыми. Проект должен быть работоспособным и в точности соответствовать техническому заданию. Например, если мы должны получить алюминий с чистотой 99,0%, то мы не можем предлагать заказчику алюминий с чистотой 99,1% или 89,9%. Это очень важно и очень сложно — отрегулировать в готовом продукте количество примесей.

Что касается НИТУ «МИСиС», мы стараемся не делать проекты, которые нельзя будет коммерциализировать. Мы занимаемся в первую очередь прикладными исследованиями, поскольку нашими основными партнерами выступают крупные заводы и предприятия, которым интересны прежде всего прикладная наука и решение технологических задач. Фундаментальные научные исследования бизнес почти не финансирует из-за сложности их практического применения. Прикладные же исследования, реализуемые по заказу предприятий, должны быть экономически рентабельны: производство продукта должно приносить выгоду бизнесу. Зачем бизнесу делать что-то, что приносит убыток?

Стоимость индустриальных проектов в среднем составляет 60 млн рублей

В Советском Союзе была трехступенчатая система внедрения результатов разработанных проектов — академическая наука, отраслевая наука, к которой относятся научно-исследовательские университеты, и, соответственно, промышленность. На каждом уровне эти институты взаимодействовали между собой. Например, при любом приличном производстве существовали научно-производственные объединения (НПО), которые занимались внедрением академической науки в конкретное производство.

Затем, после распада СССР, было решено перенести идеологию НПО в университеты, как на Западе. Но есть нюанс — на Западе бизнес очень часто сам определяет научные тенденции: если предприятию нужно создать какой-то институт — оно его создает. Аналогичные истории есть и в России, но не всегда. Почему не возникает вопросов с коммерциализацией проектов для «Газпрома»? Потому что у компании есть избыточная прибыль, которую она вкалывает в институты, разрабатывающие проекты для газовой и нефтяной сферы. Металлурги, напротив, долгое время считали, что можно купить все технологии на Западе. И хотя сейчас происходит идеологическая ломка, а компании поворачиваются лицом к университетам, зачастую этот процесс идет непросто, и не хватает современных аналогов НПО. Кроме того, в последние годы на правительственном уровне стали появляться программы, направленные на их сближение, после чего университеты стали активно развивать исследовательское направление деятельности.

Ежегодно российские вузы разрабатывают несколько тысяч научных проектов. Только в НИТУ «МИСиС» каждый год появляется больше сотни проектов, большинство из которых, как уже было сказано, носит индустриальный характер. Подобные проекты могут реализовываться университетом и бизнесом в пропорциях 50 на 50, но чаще всего на бизнес приходится большая доля финансирования — 60 или даже 70 процентов. Средний проект с построением укрупненной установки с проведением технологических параметров, с содержанием рабочей группы в составе 15 человек, которые будут заниматься разработкой методик и изготовлением оборудования, нуждается в 30 млн руб. бюджетных субсидий. Соответственно, еще минимум 30 млн руб. должен дать бизнес (как правило, дает и больше, если работа действительно актуальна).

У НИТУ «МИСиС» есть пул индустриальных партнеров, с которыми мы взаимодействуем, — РУСАЛ, ОМК, Норникель, Северсталь, НЛМК, от которых регулярно поступают технические задания на реализацию различных проектов. Приведу пример того, как это реализуется на практике. Рабочей группой НИТУ «МИСиС» в течение последних нескольких лет проводились работы по получению технологии производства высокочистотного оксида алюминия. Результатом стал заказ от «РУСАЛа» на реализацию проекта получения оксида алюминия высокой чистоты, а также на выполнение еще 10–15 проектов для компании.

Еще одним проектом НИТУ «МИСиС», который был успешно коммерциализирован, стал разработанный нашими сотрудниками технологичный костюм для пожарной службы МЧС, способный выдерживать температуру до 650 градусов. Термостойкие волокна костюма могут противостоять открытому пламени температурой до 1200 градусов и выдерживать воздействие сильных магнитных полей и химических соединений.

Не все проекты легко реализуемы. У нас есть проект утилизации красного шлама, представляющего собой твердые отходы промышленного процесса обработки боксита, которые возникают при поставке алюминия в качестве сырья для электролиза. Обычно завод производит в два раза больше красного шлама, чем алюминия. Проект также реализуется НИТУ «МИСиС» по заказу РУСАЛа, но к процессу его выполнения пришлось подключить еще и сотрудников МГУ. Дело в том, что в рамках проекта ученым НИТУ «МИСиС» удалось поднять уровень выделения скандия из красного шлама с 17–18% до 47%, но — по техзаданию — точка безубыточности лежала на 52–55%. Только подключив коллег, мы выяснили, что более 50% извлечения из красного шлама невозможно. Поэтому я не говорю, что у нас везде победа — мы имеем право на доказуемую ошибку. В то же время компания определилась в «плюс», ее представители посчитали, что любое извлечение ценного продукта снижает стоимость утилизации. Технология принята к реализации и будет коммерциализирована на предприятии среднего бизнеса.