Созданное Дейлом Доэрти движение мейкеров готово принять в свои ряды любого, кому нравится делать вещи своими руками. По подсчетам газеты USA Today, этому критерию соответствует 57% взрослых американцев старше 18 лет, а ежегодный вклад мейкеров в ВВП США составляет $29 млрд.
Ярмарки Maker Faires, крупнейшие из которых движение проводит в Нью-Йорке, Париже, Риме, Токио, Канзас-Сити, Детройте и Атланте, ежегодно посещают несколько миллионов человек. В 2014 году одна из Maker Faires прошла в Белом доме: Барак Обама, общавшийся с мейкерами и рассматривавший их изобретения, тогда призвал «каждого американца отметить этот день деятельностью, которая воодушевит новое поколение мейкеров».
Год от года Maker Faires расширяют свою географию — в
— Почему вы придаете такое значение мейкерству?
— Мейкерство — это откат от культуры потребления. Когда-то культура потребления вытеснила из нашей жизни очень естественные вещи. Купить стул или шкаф стало легче, чем сделать самому, пообедать в фастфуде — легче, чем самому приготовить еду. Люди разучились делать вещи своими руками, забыли о том, какое удовлетворение это приносит. Но ведь это стремление заложено в человеческой природе! Если мы возьмем историю США и Европы, мы увидим, что не так уж многое в ней делалось из необходимости — большинство изобретений, великих открытий и преобразований совершалось для творческого самовыражения. И сейчас мы возвращаем то, что было мейнстримом до индустриальной эпохи. Ты можешь делать вещи сам — ты обретаешь способности, которые культура потребления у тебя отняла.
— А разве мейкерство не удел бедных стран? В СССР люди не могли купить новый автомобиль, цветной телевизор, коротковолновый приемник. Зато все умели ремонтировать. Что в этом хорошего?
— Не согласен про бедность, ведь то же самое было в США: поколение
— Вряд ли такие взгляды нравятся корпорациям, которые построили индустрию одноразовых вещей...
— Некоторые из них уже учатся видеть ценность в нашем движении. Когда несколько лет назад Microsoft выпустила Kinect — бесконтактный контроллер для видеоигр, — мейкеры тут же взломали новинку, изучили, как она работает, и сделали на ее основе массу полезных вещей, например медицинские приложения, которые измеряют активность движений или применяются для диагностики заболеваний, которыми страдают пожилые люди. Представители Microsoft сперва возмущались: вы нарушили наши права, мы подадим на вас в суд! Но затем руководство компании увидело, что взломщики, по сути, придали новую ценность их продукту, и тон заявлений изменился: они стали говорить о том, как устройство компании помогает людям сохранять здоровье.
— А мейкеры могут победить крупные компании в конкурентной борьбе, предложив более дешевый и выгодный продукт?
— Речь не идет о конкуренции нос к носу. Мейкеры часто создают вещи, которых не существует, а значит, и будущие рынки. В этом их сила: они пробуют вещи, которые нравятся им самим, а значит, могут оказаться нужными и другим людям. А компании работают иначе: сперва изучают рынок, чтобы понять, чего на нем нет, потом делают продукт и стараются навязать его потребителю. Этот продукт предназначен для максимально широкой аудитории, а значит, он усредненный и безликий. А кустари-мейкеры отлично работают с нишами, со штучными вещами, которые могут зацепить небольшие сегменты аудитории. Например, есть крупные компании, которые делают бионические протезы. Но им в голову не придет сделать для пациента-ребенка стильный протез руки с эмблемой Бэтмена! Мейкерство ценно тем, что привносит совершенно новые правила игры в бизнес: вместо того чтобы просто покупать продукт, вы участвуете в его создании. Ведь мейкеры чаще общаются с теми, для кого предназначена их продукция. Например, мейкеры, которые делают те же бионические протезы, постоянно консультируются с самими инвалидами.
— Давайте скажем прямо: мейкерство — это просто хобби.
— Я всегда спорил с такой формулировкой. Мейкеры решают проблемы, которые корпорации и правительство не могут решить — во многом потому, что в отличие от правительства и корпораций они действительно любят то, чем занимаются. Есть множество примеров технологий, созданных мейкерами. Например, первые 3D-принтеры в середине
«Во всем мире большие компании давно не занимаются инновациями»
— Слушая вас, можно подумать, что большие компании — это какой-то тупиковый путь развития.
— Две недели назад я был на Maker Faire в Токио. Там повсюду были роботы — для развлечений, для работы, для всего, что угодно. Каждый посетитель сразу понимал, что в плане робототехники Япония — самая продвинутая страна. Но это все были проекты мейкеров-одиночек, а не корпораций.
В Японии инновации традиционно исходили от больших компаний вроде Mitsubishi, Panasonic, Sony, и в стране до сих пор много талантливых инженеров, которые в основном заняты в таких компаниях. Но парадокс в том, что в действительности корпорации перестали быть инновационными еще с
То, что сейчас делают мейкеры, напоминает ранний интернет — такой, каким он был в
— А компании как-то пытаются задействовать мейкеров?
— Да. Такие корпорации, как SAP, Google, Microsoft, сейчас перестали нанимать на работу только профессиональных инженеров, они ищут таланты, в том числе и в сообществе мейкеров. Точно так же поступают многие производители электроники, которым нужен интернет вещей. В этой области у мейкеров есть масса интересных идей и наработок. Вообще, компании хорошо понимают нашу ценность, когда видят какие-то конкретные разработки, которые можно быстро превратить в продукт и вывести на рынок.
— И мейкеры удерживаются в компаниях? Ведь одной из причин, породивших ваше движение, явно была усталость от офисного труда.
— Конечно. Ребенок моей знакомой спрашивает ее: «Мама, что ты делаешь на работе?» — «Я печатаю на компьютере». — «Это я вижу. Но что ты делаешь?» Люди сами не понимают что. Они хотят видеть результаты своего труда, делиться ими с другими. Отсутствие всего этого — то, что так раздражает в офисном труде. И это огромная проблема. Да, часто креативные люди, которые выходят на работу в корпорации, через какое-то время покидают их. И никакие деньги их не удержат, потому что они не выносят контроля, не соглашаются работать над тем, что им неинтересно.
«Это борьба умирающих гигантов!»
— Многие современники молятся на Стива Джобса, считая его технологическим гением. Но он же показал компаниям, что закрытые платформы приносят больше денег, чем открытые. Это противоречит самой идеологии мейкерства.
— Вот почему мне всегда больше нравился Стив Возняк. Но не надо осуждать Джобса. Он проявил дальновидность, настояв на закрытой архитектуре своих устройств и благодаря этому отвоевав огромную долю рынка. Но сейчас правила вновь меняются: компании удушают друг друга патентами, запрещают друг другу дорабатывать закрытые платформы своих устройств и тем самым мешают развиваться и себе, и конкурентам. Это какая-то борьба умирающих гигантов! А мейкеры чаще всего не патентуют свои технологии, обмениваясь ими совершенно открыто. И это позволяет им создавать продукты и программы, не тратя на это миллионные бюджеты. Будущее — за открытым кодом, это очевидно.
— А вас лично кто вдохновляет?
— Бенджамин Франклин. Это был типичный американский изобретатель. У его родителей не было денег на школу, и он изучал науки самостоятельно: устраивал эксперименты, мастерил самые разные вещи. Когда уже вся Америка знала его как ученого, друзья спрашивали, отчего он не патентует свои изобретения, а он говорил: я не хочу делать на этом деньги, мне нужно улучшить жизнь людей. Он основал первую в Америке публичную библиотеку, потому что понимал, что много образованных людей полезнее, чем еще один богатый.
А еще меня вдохновляют гениально сделанные вещи. Вчера я был в московском Музее космонавтики, смотрел ранние продукты советской космической программы — ракеты, капсулы, спутники — и думал, насколько талантливыми бывают люди, когда они работают вместе. Нас сейчас многое разделяет — политика, границы. Но нам предстоит вместе решать по-настоящему важные проблемы в таких областях, как здравоохранение, экология, образование. Политики и большие компании не сделают этого за нас. Это одна из причин, по которым наше движение стремится проводить Maker Faires во всех крупных странах.
— Русские мейкеры чем-то отличаются от американских?
— Здесь, в России, я вижу два типа гениев. Одни — это ученые: физики, математики. Другие — это те, кто умеет сделать многое, имея в распоряжении малое. Изобретательность в решении проблем, грамотное использование ресурсов — здесь вам, русским, нет равных. Вы умудрялись развиваться при жестких ограничениях, которые накладывали природа и общество.
— Мне кажется, что эта изобретательность русских от того, что в нашей стране государство столетиями было не очень дружелюбно к народу. Если оно вдруг когда-нибудь изменит отношение, наши творцы-мейкеры совершат экономический рывок?
— Вы всерьез надеетесь, что государство это сделает? Ха-ха! Даже в США правительство нам не то что бы помогает. Этим летом я был в Китае, где правительство очень ценит наше движение, надеясь с его помощью развивать малый технологический бизнес, и старается сделать для нас что-то полезное. Но обычно такие инициативы выливаются во что-то формальное вроде призывов «Давайте станем мейкерами! Почему ты еще не мейкер?» и «Школы, нам срочно нужны курсы мейкерства!». Мне кажется, пытаться организовать работу на уровне государства — неправильный подход. Это нужно делать на местном уровне. Государство же может помогать в чем-то мелком — найти помещение для технохаба, дать движению определенное признание. Но все остальное без государства гораздо проще. Вот, смотрите, я общаюсь с вами, а вы общаетесь со мной. А государство делает так: вы общаетесь с государством, а потом государство общается со мной.
— Критики мейкерства говорят: «Зачем вообще что-то делать руками? Скоро все вещи будут делать роботы».
— Мне и в самом деле приходилось сталкиваться с этой глупой идеей. Да, в будущем робототехника станет играть огромную роль в промышленном производстве. Но ведь останутся те, кто проектирует роботов, как и те, кто ставит им задачи. В конце концов многие рабочие сейчас занимаются абсолютно скучной рутинной работой вроде конвейерной сборки. Если роботы возьмут ее на себя, им только спасибо надо сказать.
Конечно, можно пойти дальше и начать рассуждать о том, что роботы рано или поздно научатся делать других роботов, но мы не знаем, как будет выглядеть мир в столь отдаленном будущем. Зато могу с уверенностью сказать, что робототехника вернет производство из Китая обратно на Запад, ведь китайцы не смогут просить зарплаты ниже, чем у роботов.
Мы учим людей не тому, чтобы делать все вещи руками. Мы учим их гораздо большему — пользоваться инструментами, перенимать технологии внутри сообщества умелых людей, привлекать экспертизу по всему миру. Этого не делают ни традиционные вузы, ни корпорации. В этом смысле наше движение — нейтральная территория.
— Еще лет десять назад родители в России посылали своих детей учиться на юристов и экономистов. Сейчас, когда многие юристы и экономисты сидят без работы, родители говорят детям: иди учись на инженера или биолога. Внезапная любовь к науке — долгосрочный тренд?
— Мне кажется, родители делают ошибку и в том, и в другом случае. Мы не знаем, на что способен наш ребенок и к чему у него лежит душа. Очевидно, что в будущем большинство рабочих мест будет занято специалистами в какой-то технологической области. Но загвоздка в том, что технологии будут развиваться стремительно и сотрудникам придется четыре-пять раз за жизнь менять сферу деятельности, чтобы не остаться за бортом. Единственное, чему мы должны научить своего ребенка, — быть хорошим учеником и адаптироваться к изменениям быстрее, чем школы меняют свои программы, видеть, в каком направлении движется мир и где ты можешь оказаться полезен.
